Модильяни между Дэдо и Моди: выставка в Генуе

В генуэзском Палаццо Дукале с марта месяца развернута выставка Амедео Модильяни, с лапидарным названием – Modigliani. … Около тридцати работ, преимущественно из частных коллекций. Вне сомнения, благодаря своему высокому уровню выставка станет центральным событием художественной жизни города в 2017 году.

О Модильяни всего столько сказано, что трудно чем-то удивить, однако генуэзцы постарались найти свой подход. И нашли.

Их оригинальная идея – показать Модильяни между двумя его прозвищами: Дэдо, для родных и близких людей, – добрый и чуткий молодой человек, и Моди (по-французски, проклятый) – распущенный богемный парижанин.

Модильяни родился в Ливорно в 1884 году. В своем дневнике, под датой 17 мая 1886 г., его мать Эуджени писала о двухлетнем Дэдо, что «он ничто иное как лучик солнца, ставший ребенком. Немного избалованный, чуть-чуть капризный, но прекрасный». Умея в свои пять лет читать и писать, Дэдо очень рано обнаружил явный интерес к рисунку и искусству каллиграфии, о чем свидетельствуют две единственные сохранившиеся от детских лет книги, унаследованные от тети. Когда ему было 14 лет, мать написала: «Дэдо отказался от учебы и сейчас занимается только живописью, но он посвящает ей целый день и все время делает это с таким большим рвением, что я поражена и очарована».

Художественное формирование Модильяни, без сомнения, прошло в Италии, и это подчеркивают на новой выставке, постоянно называя ее протагониста «ливорнийцем», «ливорнийским мастером».

Но конечно понадобился Париж, чтобы художник стал таким, каким мы его знаем, обратившись из Дэдо в Моди.

Большое влияние на него оказала архаическая скульптура, в том числе африканская, и эти связи подчеркнуты в Палаццо Дукале. Один знакомец Моди описывал его мастерскую как «убогую каморку, выходящую во внутренний двор, где находилось девять или десять голов и одна статуя в полный рост. Ночью он на все ставил свечи, и казалось, что ты находишься в древнем храме. По району ходила легенда, что Модильяни, находясь под воздействием гашиша, целует свои статуи».

Особенно он любил писать кариатид – как полагают, иногда для них ему позировала Анна Ахматова. Поэт (она отказывалась от легковесного слова «поэтесса») приехала в Париж в 1910 года, и там, в Латинском квартале, повстречала Моди. Ахматова вспоминает, что он «любил бродить по Парижу ночью, слушая свои шаги в сонном молчании пути, я подходила к окну и через ставни следила за его тенью, медлящей у моего окна. […] Он меня рисовал не «на пленэре», а дома, и дарил мне эти рисунки. У меня их было шестнадцать. Он просил меня вставить их в рамку и повесить в моей комнате».

Свидетельства Ахматовой были собраны в отдельную итальянскую книгу, под редакцией покойного профессора-русиста Эридано Баццарелли. В целом наблюдения знаменитой подруги Модильяни не раз цитируются в сопроводительных материалах выставки.

Один из залов экспозиции посвящен близким друзьям и коллегам художника – это Хаим Сутин, родившийся в белорусском местечке Смиловичи в 1893 году, сам ставший незаурядным мастером. Его картины теперь широко известны.

Однако с практической точки зрения для него большее значение имел краковчанин Моисей Кислинг (именно он после трагический двойной смерти Модильяни и Жанны Эбютерн взял опеку над их дочкой). Как художник Кислинг малоизвестен, так как и в самом деле на фоне своих друзей он весьма проигрывает, но на выставке в Генуе его произведения необыкновенно уместны, так как выявляет трогательную перекличку приятелей и коллег по искусству. Модильяни не раз писал портреты приятеля, а тот трогательно вставлял их в свои натюрморты.

Модильяни становился великим художником, его слава росла. Особую – не без скандального оттенка – известность ему принесла выставка 1917 г., откуда по требованию полиции изъяли все обнаженные натуры. Эти запрещенные «ню» позднее стали главным наследием Модильяни, беспрестанно в те годы писавшем чувственное и реальное женское тело и насмехавшимся над кубистом Пикассо – «бедняжка, разве можно заниматься любовью с кубом?».

Однако абсолютная неприспособленность к жизни, хрупкое с детства здоровье и неистребимо богемное поведение вело его к трагическому финалу. Другой его коллега-художник рассказывает: в 1920 г. Моди «переехал жить в квартиру под моей мастерской. Он был очень болен… Каждую неделю я приносил ему уголь, потом я должен был уехать на восемь дней, а когда я вернулся, и пошел проведать его, он был очень плох. Он лежал со своей женой на ужасно грязной подстилке… я привел хорошего врача. Тот сказал: «Немедленно в больницу». И когда мы везли его в больницу Шарите, он тихо сказал мне: «У меня остался только крохотный кусочек рассудка… Я чувствую, что это конец». И добавил: «Я поцеловал мою жену, мы готовы к вечной радости». Я понял… Слишком поздно. Пока мы ехали в больницу, он все шептал: «милая Италия».

Драматическая смерть Модильяни и самоубийство на следующий день Жанны Эбютерн, вне сомнения, внесли свою лепту в легенду о «проклятом» мастере. Когда их могилы соединили на кладбище Пер-Лашез (родители Жанны долгое время этого не хотели) эпитафии им обоим сочинили на итальянском: ему – «Смерть застигла его на пороге славы»; ей – «Верная спутница вплоть до крайней жертвы».

…Выставка в Генуе продлится до 16 июля 2017 года.

Михаил Талалай, Генуя

CLICCA MI PIACE:

Tags: Modigliani, Palazzo Ducale di Genova, Амедео Модильяни, Анна Ахматова, Жанны Эбютерн, Ливорно, Михаил Талалай, Моисей Кислинг, Палаццо Дукале, Париж, Хаим Сутин, Эридано Баццарелли